В двадцать два года трудно сформировать глобальную музыкальную концепцию. Поэтому неудивительно, что альбом “Начальник Камчатки” музыканты “Кино” оценивали впоследствии как переходную работу на пути к полноценному электрическому звуку.
“После “45” было вообще непонятно, как именно играть, – вспоминает Юрий Каспарян, ставший после ухода Рыбина лидер-гитаристом группы. – Поэтому мы все время что-то пробовали, что-то искали. Нам хотелось добиться плотного звука, но искали мы его довольно специфическим образом – путем квартирных концертов в две акустические гитары”.
В промежутке между выходом альбомов “45” и “Начальник Камчатки” у музыкантов “Кино” состоялись еще две незавершенные сессии. Вначале Цой и Рыбин попробовали записаться в студии Малого драматического театра, но на полпути эта работа была прервана. Вскоре после ухода Рыбина, Цой вместе с Каспаряном сделали полуакустический демо-вариант новых песен в студии у Алексея Вишни. Вопреки пожеланиям музыкантов эти черновики получили широкое хождение под названием “46”, но “Кино” никогда не считало данный бутлег номерным альбомом.
Весной 84-го года музыканты начинают работу над “Начальником Камчатки”, название которого было напрямую связано с новым местом работы Цоя. После того, как Виктор поработал реставратором, резчиком по дереву, спасателем на пляже, он устроился кочегаром в котельную, находившуюся на огромном пустыре, заваленном деревянными ящиками. В центре пустыря стоял сарай, в котором жил сторож, карауливший ящики. Цой топил котел – чтобы не замерз сторож – теми же самыми ящиками, которые сторож охранял. Вопреки аксиоме о невозможности изобретения вечного двигателя, на практике получался вполне нормальный советский вариант бытового “перпетуум мобиле”. Позднее Цой стал работать кочегаром уже в другой котельной под названием “Камчатка”, которая затем стала местом паломничества его фанов.
Запись “Начальника Камчатки” осуществлялась в студии Андрея Тропилло, а в роли ее продюсера вновь выступил Гребенщиков. На протяжении 1983-85 годов он по-прежнему оказывал немалое влияние на Цоя. Они не только играли в совместных акустических концертах, но и увлекались древней китайской культурой, книгами восточных философов и поэтов.
Незадолго до начала сессии Гребенщиков в одном из интервью охарактеризовал будущий альбом как “нечто вроде “Револьвера” – эклектику, но большую и красивую”.
“Когда я впервые услышал пленку, записанную у Вишни, то понял, что из этого можно сделать нечто гораздо более интересное, – вспоминал впоследствии Гребенщиков. – У меня сразу же возник ряд идей по этому поводу – тем более что и Цой хотел сделать из этих песен что-нибудь более многоплановое. Мы дорвались до Тропилло и в паузах между аквариумовскими сессиями начали работать”.
Несколько песен новой программы Цой обнародовал за год до этого – во время легендарного дебюта “Звуков Му” в здании одной из московских школ. Там Цой чуть ли не впервые публично исполнил в акустике “Транквилизатор” – страшную психоделику, написанную во время полуторомесячного пребывания в психиатрической больнице, в которой ему пришлось “косить” от воинского призыва.
“Транквилизатор” был сильно затянут по времени и звучал еще более нудно и мощно, – вспоминает басист Александр Титов. – Цой наотмашь рубил по гитаре и все в зале просто опухли”.
Поскольку стабильного состава у “Кино” не наблюдалось, в “Начальнике Камчатки” было задействовано значительное количество музыкантов из других групп. Первоначально Цой планировал пригласить на сессию барабанщика Александра Кондрашкина и басиста Владимира Арбузова, но, как показали дальнейшие события, реализоваться этому варианту ритм-секции было не суждено.
На бас-гитаре играл приглашенный из “Аквариума” Титов, а на барабанах стучали все кому не лень – Гаккель (ударные в композиции “Генерал”) и Титов (малый барабан в “Транквилизаторе”), Губерман и некий безымянный ударник, фамилию которого, похоже, сегодня уже не вспомнит никто. В песнях “Троллейбус” и “Каждую ночь” на барабанах играл Петр Трощенков из “Аквариума”.
“В студии творился полный бардак, и весь альбом записывался достаточно спонтанно, – вспоминает Титов. – Это был интуитивный подход, абсолютно без репетиций. Материал делался так: мы приходили на студию, и там Цой показывал вещи. И мы прямо в студии пробовали все слепить. Я свои партии придумывал на ходу, часто в зависимости от того, какой барабанщик сегодня с нами играет”.
Изображенный на обложке альбома будущий барабанщик “Кино” Георгий “Густав” Гурьянов на записи фактически отсутствовал, появившись лишь на финальной “Прогулке романтика”, в которой он выполнил роль перкуссиониста, обозначая ритмический рисунок игрой на каких-то баночках. Неудивительно, что впоследствии Гурьянов в течение многих лет упорно уходил от разговоров на тему своего участия в этом альбоме.
“В студии было постоянное ощущение дурдома, – вспоминает Андрей Тропилло. – Пока ты работаешь с одним человеком, остальные непрерывно двигаются и машут над твоей головой руками. Они были ужасно энергичными, и если их остановить, то через три минуты все начиналось снова”.
Тропилло из-зо всех сил пытался придать этому безумному энергоизвержению какой-то осмысленный характер, но временами и ему приходилось нелегко. Вместо поисков нового звука и выбора оптимальных вариантов аранжировок Андрею Владимировичу приходилось заниматься с музыкантами чем-то вроде уроков сольфеджио.
“Цой как ритм-гитарист был, конечно, хороший, – вспоминает Тропилло. – Но когда он пел, то, как глухарь, часто себя не слышал. Мог спокойно спеть на полтона выше, чем была настроена гитара. Для него это не играло никакой роли. Каспарян тоже хороший гитарист с неклассической школой игры. Но стили он менять не мог и играл достаточно однообразно”.
Под влиянием Гребенщикова Цой в то время прочно “завис” на “новых романтиках” и явно планировал изменить звучание камерно-барочной акустики раннего “Кино” именно в этом направлении. Для практической реализации подобных идей Цою были необходимы электронные клавиши, которые материализовались на сессии в облике маленького игрушечного “Кассиотона”, привезенного Гребенщиковым из Москвы. Несмотря на то что клавиатура “Кассиотона” насчитывала всего три октавы, Гребенщиков попытался вставлять его почти в каждую песню, усилив неоново-электронную подцветку в и без того убийственно холодных композициях.
В нескольких песнях музыкантам подыграл на клавишах Сергей Курехин.
“Я не мог воспринимать эту запись серьезно, – вспоминал он спустя несколько лет. – И я не мог рассматривать “Кино” как музыкальное явление грандиозного масштаба. И если к “Аквариуму” я относился, как к любимой игрушке, то “Кино” были для меня совсем как дети. Они и песни-то пели детские”.
Несмотря на столь ироничное отношение, Курехин не только помог группе в музыкальном плане (особенно хороши его партии в “Сюжете для новой песни”), но и привел в студию Игоря Бутмана, наигравшего на нескольких композициях запоминающиеся саксофонные соло. Сессия вылилась в три недели беспрерывной работы, причем иногда музыкантам приходилось записываться по ночам. Определяющим стилем на альбоме получался минимализм, проявившийся и в лаконизме аранжировок, и в техническом оснащении, когда, к примеру, обработка звука гитары Каспаряна осуществлялась не через овердрайв, а при помощи советского магнитофона “Нота”, выполнявшего в тот момент функции фузз-эффекта. Бытие определяло сознание чаще, чем того хотелось в данной ситуации.
Несмотря на то что во второй половине сессии в студии отсутствовал внезапно захворавший Гребенщиков, к июню 84-го года альбом все-таки был доделан. Как стало понятно позднее, “Начальник Камчатки” открывал новый этап в истории электрического “Кино”, и одним из маяков на этом пути был “Транквилизатор”.
“Я начинаю свой путь к остановке трамвая” – мрачный суицидальный монолог, произносимый Цоем на фоне монотонно звучащей минорно-кислотной электроники, не мог остаться незамеченным. Атмосфера воинствующего романтизма Блока и Хлебникова, дождливых ночей, одиночества и беспросветного мрака ощущалась практически на всех композициях – за возможным исключением арии Мистера Икс из оперы Кальмана “Принцесса цирка”.
“Ночь для меня – это особое время суток, когда исчезают все отвлекающие факторы, – сказал как-то Цой. – Ночь наполняет меня ощущением мистики и дает мне необходимое чувство романтики”.
“Начальник Камчатки” получился настолько непохожим на все, что выходило до этого в ленинградском роке, что никто толком не знал, как именно на него реагировать. Подпольная рок-пресса, отметив на альбоме с полдесятка беспроигрышных хитов (“Троллейбус”, “Последний герой”, “Генерал”, “Камчатка”, “Транквилизатор”), все-таки съязвила на тему “атмосферы какого-то занудства”. Поклонники группы, не будучи готовыми к подобным психотропным новаторствам, отложили окончательный вердикт до начала живых выступлений электрического “Кино”. Самому Цою альбом сначала показался несколько вялым, но спустя год в интервью журналу “Рокси” он отметил, что сейчас подобный звук входит в моду.
“Альбом “Начальник Камчатки” был электрическим и несколько экспериментальным в области звука и формы, – говорил Цой. – Не могу сказать, что он получился таким, каким бы мы его хотели видеть по звуку и стилевой направленности, но, с точки зрения эксперимента, это выглядело интересно”.
По всей вероятности, истина заключается в том, что, несмотря на мощнейший музыкальный материал, цельности в разработке определенного направления на альбоме все-таки не было. Группа сознательно отказалась от наивной непосредственности “45”, а конкретная антитеза этому пока найдена не была. Все это напоминало движение на ощупь в кромешной темноте.
Из-за пестрого состава сессионных музыкантов и явной сырости материала процесс записи выглядел совершенно непредсказуемым и малоуправляемым. В свободное время музыканты носились по студии, демонстрируя друг другу приемы карате, увиденные ими в фильмах с участием Брюса Ли.
Сложно спорить с тем, что потенциал практически всех композиций превосходил их студийную реализацию, и вполне возможно, “Начальник Камчатки” претендовал на то, чтобы его переписали в третий раз (с учетом записанного у Вишни альбома “46”). Достаточно вспомнить, в какой нокаутирующий хук превратился “Транквилизатор” образца 88-89 годов, с которого “Кино” начинало тогда свои концерты. Тем не менее при всех недоработках группа совершила определенный шаг вперед, постепенно приближаясь к тому саунду, о котором Цой, возможно, мечтал еще в 82-м году. Этот звук – фирменный звук группы “Кино” – был найден лишь спустя четыре года на альбоме “Группа крови”.
В 1996 году Moroz Records издал ремастерированный вариантальбома, который содержит 3 бонусных трека, записанных в котельной «Камчатка» (1986) с совместным исполнением дворовых песен Виктором Цоем и Александром Башлачёвым. (этот вариант мы и послушаем)
В 2022 году “АнТроп” сделал переиздание альбома на 3 LP/3 CD, включившее демо альбома, записи неудачных дублей и песен не вошедших в альбом, а также мелодиевский миньон с песнями из альбома. К сожалению, абсолютно ничего из этого не отреставрировано и не очищено, в результате чего вышла полная халтура. Будем ждать качественное переиздание от Maschina Records – официального издателя группы “Кино”.
*****************************************************************
01. Последний герой
02. Каждую ночь
03. Транквилизатор
04. Сюжет для новой песни
05. Гость
06. Камчатка
07. Ария мистера Х
08. Троллейбус
09. Растопите снег
10. Дождь для нас
11. Хочу быть с тобой
12. Генерал
13. Прогулка романтика
бонусы:
14.Танкисты
15.Анаша
16.Постой, паровоз!
Слова и музыка всех песен Виктор Цой, кроме (7) — ария из оперетты Имре Кальмана «Принцесса цирка» (русский текст — Ольга Фадеева), (14-16) – народные. Аранжировка – Кино, кроме (14-16) – Александр Башлачёв.
Виктор Цой — вокал(1-16), гитара (кроме 14-16)
Юрий Каспарян — соло-гитара(1-13), бэк-вокал (1-13), электроорган (12, 13)
Александр Титов — бас-гитара (1-13), ударные (1, 3), бэк-вокал (1-13)
Борис Гребенщиков — клавишные (синтезатор Casiotone) (1, 3, 6, 12)
Сергей Курёхин — клавишные (2-5)
Пётр Трощенков — барабаны (2, 8)
Евгений Губерман — барабаны (9)
Георгий Гурьянов — перкуссия (13)
Андрей Радченко — ударные (10, 13)
Всеволод Гаккель — ударные (12)
Игорь Бутман — саксофон (2, 7-11)
Андрей Тропилло — свист (3), раковина (6), вокал (9)
Александр Башлачёв — вокал (14-16), гитара (14-16)
Юрий Каспарян — соло-гитара(1-13), бэк-вокал (1-13), электроорган (12, 13)
Александр Титов — бас-гитара (1-13), ударные (1, 3), бэк-вокал (1-13)
Борис Гребенщиков — клавишные (синтезатор Casiotone) (1, 3, 6, 12)
Сергей Курёхин — клавишные (2-5)
Пётр Трощенков — барабаны (2, 8)
Евгений Губерман — барабаны (9)
Георгий Гурьянов — перкуссия (13)
Андрей Радченко — ударные (10, 13)
Всеволод Гаккель — ударные (12)
Игорь Бутман — саксофон (2, 7-11)
Андрей Тропилло — свист (3), раковина (6), вокал (9)
Александр Башлачёв — вокал (14-16), гитара (14-16)
Подготовил Евгений Бунтов, на основе статьи об альбоме , авторства Александра Кушнира из его монументальной работы “100 магнитоальбомов советского рока”.
Фотографии из открытых источников в сети Internet (где возможно, указаны авторы фото).