24 октября в Санкт-Петербурге прошёл большой концерт группы “Йорш”. После мы встретились с лидером группы Димой Соколом и поговорили про скромных людей и нескромные песни, кризис среднего возраста, теорию любви и новую этику.
Как впечатление от трёхчасового концерта, не устал?
Да нормально, я люблю играть. Мне сбивают атмосферу технические моменты: то батарейки сели, то ещё чего-то. Ты вроде попадаешь в такой прекрасный рок-н-рольный мир, и тут оба, что-то начинает отваливаться и приходится опять в нужное состояние приходить. Очень не люблю, когда технические моменты лезут, таким придурком себя чувствую на сцене.
Ты так готовишься к этому мероприятию. Представляешь, группа едет огромное расстояние, репетирует, записывает альбом, рекламирует его, тратит огромные деньги. Организаторы огромный клуб снимают, и весь концерт упирается в две батарейки.
Как у вас новый гитарист перенёс концерт?
Нормально, он уже врубается более-менее. Нужно понимать, что Миша не играл в группах такого уровня, чтобы перед десятитысячной толпой выступать. И у него второй концерт с нами был на аудиторию на три тысячи человек.
На “Панкрупоре”?
Да. И он вышел и растерялся. Его как с корабля сразу в открытую воду выкинули.
Зато сразу плавать научился.
Да, зато научился. Я его ещё припугнул, что из группы выгоню, если он лажать будет.
Ты диктатор просто.
У нас в группе нет демократии вообще, у нас тирания, деспотизм, диктатура.
Вот так, поём за демократию, а в группе деспотизм.
А ребята понимают, что я ласковый абьюзер, заботливый деспот и тиран. Я забочусь о своём коллективе. Музыканты по большей части рас***дяи. И если ты у каждого будешь спрашивать: что, когда, зачем, почему, то ты никогда никуда не соберёшься. Надо просто говорить: “Едем играть в Питер, вот билеты”.
У тебя скоро по Дальнему Востоку тур, как там ситуация с отменами?
Дальний Восток, скорее всего, перенесём, там сейчас закрываются клубы.
Ты должен был в том числе в Хабаровске играть, не хотел поучаствовать в их ежедневных акциях?
Была идея, конечно. Если я попаду, то сходить, посмотреть своими глазами. Уж не знаю, насколько я в теме. Ну, по крайне мере, походить, поддержать, может, где-то со слушателями встретиться. Я в принципе, люблю такие фишки. Когда в Ликино-Дулёво была экозабастовка, меня друзья позвали, фанаты, я приехал. Посидели с ними, пообщались. Это из серии больше поднять моральный дух. Я не то чтобы помогал там баррикады строить, но людям это тоже важно.
Ты освещаешь это медийно?
Да, я выкладывал. Мы приехали с “Новой газетой”, они даже статью об этом написали.
Как ты думаешь, такие протесты, как в Хабаровске, имеют какой-то результат? Они три месяца выходят на демонстрации, а эффекта, в общем, нет.
Мне кажется, может в исторически коротком промежутке времени это и не принесёт результат. Но у нас такое поколение – люди смотрят: ага, здесь люди вышли, там вышли, здесь что-то получилось, там лодочка раскачалась. Капля камень точит. Люди понимают, что они могут выходить, они могут сплотиться, они могут быть услышаны, если не правительством, то другими людьми. Я считаю, что с идеологической точки зрения это важно.
Когда мы в 2018 отказались от участия в “Нашествии” с другими коллективами, то глобально от этого ничего не поменялось. Но вопрос был поднят: почему на рок-фестивале должны присутствовать танки? Бывает важно вопрос поднять.
Понятно, что иногда смелые поступки разбиваются о скалы непонимания. Но важно всё равно поднять волну. И я считаю, что подобные вещи как в Хабаровске, Минске, Москве нужны, чтобы показать их людям. Почему их по телевизору не показывают? Потому что люди увидят, что так можно и поймут, что сами так могут.
А как ты думаешь, возможен ли диалог с властью или необходимы более резкие действия?
Здесь очень сложно. Когда вооружённые конфликты, перевороты, можно дров наломать. С диалогом тоже что-то не очень получается. Я вообще расцениваю своё музыкальное творчество и творчество коллективов схожих со мной по идеологии, поэтов, блогеров, журналистов, как альтернативный источник информации, как некий рупор своего поколения.
Мы общаемся с нашей аудиторией и закладываем определённые мысли в голову. Они вырастают, получают образование, идут работать, в том числе и в государственные органы. Это определённое воспитание и люди с нашими мыслями в голове появятся и во власти. Увы, не всё сразу.
Скажи в каком-нибудь 18-м веке, что женщины смогут голосовать и негры будут иметь такие же права, как и белые, тебя бы засмеяли. А спустя 100-200 лет это стало не то чтобы исторически возможной действительностью, это стало фактом. И точно также я считаю, что реально возможна демократия, что возможно туда своих людей посадить. Поэтому власть принимает законы о реформе образования, запрещает концерты.
В учении управлении масс им не нужны умные люди, им нужно послушное стадо. Я думаю, что и книги начнут запрещать у нас, и школы закрывать. Нужен раб, который может “платить нолог” и выполнять одну функцию – кнопку нажимать или ставить подпись в бюллетени.
А задача искусства, в том числе музыкантов – учить думать или призывать к конкретным действиям?
Я думаю, и то, и то. Смотря к каким действиям призывать. Можно крикнуть “Вставайте на баррикады, берите в руки пулемёты”, но неизвестно, хорошо от этого будет или плохо, и кто ещё придёт на смену. Я считаю, что воспитание общества в целом дольше, но оно более правильное.
Дима, у вас несколько песен признаны экстремистскими. А как это на группу повлияло, есть ли какие-то санкции против вас?
Да никак, мы можем выступать в Белоруссии, но только не можем петь эти песни. За песню “Чёрный флаг” реально обидно. Я думаю, что можно просто сыграть музыку, а будет петь зал.
Самое интересное, почему не признают “Боже, царя хорони” или “Сверхдержаву”, признают какие-то старые треки.
Если говорить про альбом “Счастье”, можно ли сказать, что он о взрослении, о переходном периоде, среднем возрасте?
Ну да, можно сказать, что так и есть.
А как ты сам переживал это период?
Да на альбоме, в принципе, всё сказано. Нет, он о борьбе, но о борьбе не с каким-то внешним врагом, а о борьбе с самим собой. О переосмыслении своих функций, ценностей. Борьбы с бытовыми проблемами, затхлостью, рутиной. Зачастую мы об этих вещах забываем. Боремся с кем-то, а внутрь себя посмотреть не можем.
Даже если песню “Боже, царя хорони” послушать, там по большей части не о президенте поётся. Там поётся, что у меня в подъезде нассано не потому что у меня президент плохой или Обама это каждый вечер делает. И на работу я сам не хожу, я сам сижу на диване, жирею и тупею. Понятно, что пропаганда работает, но ты же можешь этого не делать.
Об этом альбом в целом: мы взрослеем, сталкиваемся с другими проблемами и о них тоже нужно задумываться.
А если затягивает в эту рутину как в песне “Счастье”, что можно сделать? Как ты с этим справлялся, если сталкивался.
Я достаточно рано сделал карьеру в банке, взял ипотеку, у меня трое детей, плачу алименты. Я по полной всю эту боль прочувствовал.
Любому человеку надо принять ответственность за свою жизнь и понять, что ты там, где ты находишься только потому, что ты сам этого захотел. Это должно стать некой отправной точкой и уже дальше думать, что с этим делать. Одно время мне было очень тяжело, потом я понял, что мне надо. Понял, сколько мне надо работать, что я могу сделать, как свою жизнь поменять. Сейчас у меня всё прекрасно, я вышел из этих сложных ситуаций. У меня квартира, которую я оставил своим детям, я их обеспечиваю. Я живу с возлюбленной девушкой, играю в группе, работаю на музыкальном лейбле.
Нужно было просто не погружаться и не тонуть в рутине, а составить чёткий план и понимать дальнейшие шаги?
Вообще, я очень благодарен банковскому опыту системе постановки целей и задач. У нас люди живут в прострации – у них нет целей, планов, у многих даже мечты банально нет. Это всё равно что плыть в тумане.
Цель должна быть измерима, достижима и определена в количестве. Ничего страшного, если ты этой цели не достигнешь. Ты в любом случае будешь гораздо ближе к ней, чем тот, кто эту цель вообще не поставил.
Плюс ко всему нужно делать ежедневное маленькое усилие. Переводя опять на мой банковский опыт – надо делать менеджеру двадцать звонков, а ты делай двадцать три. Это всего на три звонка в день больше. Но в неделю на пятнадцать звонков, будто ты на день больше работаешь. В месяц на четыре дня, в год на два месяца. Естественно у тебя результат будет больше. А это всего лишь маленькое усилие
Всегда нужно делать чуть больше?
Да, это обычная математика, но на длинном промежутке даёт огромный результат. Я сейчас хожу в тренажерный зал, бегаю и всегда стараюсь сделать лишний подход, лишние пятьсот метров пробежать на беговой дорожке. И я себя прекрасно чувствую для своего возраста в тридцать три года.
Я сына отводил в школу на первое сентября, мне потом бывшей жене написали: “старший брат придёт его забирать?” Приятно было. Иногда приезжаю в родной город, встречаю сверстников, кто эти люди? Я себя чувствую на двадцать четыре года до сих пор.
В песне “Обнуляй” у вас поднимается две темы: домашнего насилия и всеобщего смирения русского народа. Как ты считаешь, возможно ли решить эти проблемы в России?
Еще классики сказали, что русский бунт бессмысленный и беспощадный, и что главная проблема русского человека – его титаническое терпение. У нас люди реально терпят до последнего, а потом случаются самые ужасные и кровавые революции. Но наше поколение немного другое. Есть теория поколений – вот мы и те, кто после нас, кому сейчас пятнадцать лет, уже более наглые. Уже могут сказать: “почему меня обслужили плохо”. Они начинают себя уважать. С этого уважения начинается всё остальное. Если человек сам себя не уважает и не ценит, как можно говорить, что у него в стране всё будет хорошо?
Да, у нас люди скромненькие – ограбили и обманули, ну что уж там, чего я пойду ругаться. Надо ценить себя – ты тратил своё время, ты зарабатывал эти деньги, ты себя не на помойке нашёл. Жертвенность жить с алкоголиком всю жизнь оттуда же. У тебя не будет второй жизни, он тебе “спасибо” не скажет.
У нас, увы, женщины и мужчины так себя ведут. Я не говорю, что надо людьми бросаться, но есть такая “теория любви”. Человек постороннего человека, не детей или маму, не может полюбить сильнее, чем он любит самого себя. Поэтому у нас многие люди очень агрессивные. Они подшучивают, язвят. Та же кассирша в “Пятёрочке” – она просто сама себя не любит. Она просто не может представить себе уровень любви больше, чем она к себе относится. Понятно, что какой бы ты мразью не был, ты будешь любить и защищать своего ребёнка. Наверное, представить других людей я не могу вообще. Но кого-то со стороны она не может полюбить сильнее, чем она любит саму себя.
Самоуважение, любые монументальные вещи начинаются с маленьких крупинок.
Про песню “Тёлка за 30” хотела спросить. Как ты считаешь, шутить можно над всем?
Была такая фраза, что проблема перестаёт быть проблемой, если над ней посмеяться. Я считаю, что получилось жестковато, откровенно говоря. Трек не все поняли.
Я вкинул определённый месседж. Я занимаюсь музыкой, потому что мне это интересно с идеологической точки зрения, а не “секс, наркотики, рок-н-ролл” и беспорядочное употребление. Мне бы хотелось, чтобы ко мне относились как к музыканту.
У меня был период, который почти как в песне описан. Мной интересовались девушки, женщины, всё по-разному происходило. И писали, и предлагали иногда вежливо, бывало невежливо. Сейчас поменьше этого. Девушка со мной ездит, по соцсетям видно – дети, она, чего до меня докапываться? Тут ещё такой посыл определенный. Я с уважением отношусь к слушателям, слушательницам и хотел бы, чтобы они с уважением относились к себе. И чтобы на концерт их приводило творчество, тусовка с друзьями, смысл, который они слышат в песнях, чем что-то другое. Но, увы, такое есть.
Сейчас есть понятие “новой этики”, куда подобные песни вообще не вписываются. Они могут оскорбить определенную категорию людей. Как ты думаешь, эта этика ограничивает свободу слова или хорошо, что люди задумываются, о чём говорить, чтобы не обидеть?
Знаешь, есть такой фильм “Джентльмены”? Там герой говорит: “Ты чёрный урод”, ему отвечают: “Ты расист”, и он такой: “Я не оскорбляю всех чёрных, просто ты чёрный, и ты урод”.
Я недавно общался с одним человеком на эту тему. Я к любым меньшинствам отношусь нормально – геи, лесбиянки, трансгендеры, карлики, те, кто верят в макаронного монстра, веганы, сыроеды, кто угодно. Но фишка в чём – если ты хочешь добиться равенства, я буду с тобой дружить и тебя поддерживать, а если ты хочешь особого отношения – чувак, иди на***. Я хочу съесть свою сосиску без того, чтобы мне какой-нибудь веган на уши капал.
Я работал в банке, у меня было множество руководителей-женщин, которые добивались больших успехов в карьере, и я видел огромное количество мужиков-долбо*бов. Я был директором офиса и могу сказать, что женщина, по крайней мере в банке, гораздо более трудоспособный сотрудник, чем мужик. Это сексизм, наверное, наоборот.
Я всегда стараюсь относиться к людям с точки зрения их навыка, опыта, того, какой вклад они готовы внести. А что они делают, кому молятся, с кем спят – мне глубоко сиренево. Если ты гей, то зачем мне об этом знать? Ты занимайся там своими делами. Получается, всё ведёт к тому, что белый тридцатилетний мужчина-мясоед сам становится меньшинством.
Извини, но если ты хочешь равных прав, почему это должно ущемлять меня? Я тоже не пальцем деланный. Ты можешь сесть со мной за стол, приходи в гости, приходи на концерты. Но не надо выпендриваться. Есть определённые нормы приличия, есть гуманизм.
У меня недавно друга пытался пьяный гей домогаться в электричке. Тот его ударил, и наутро его начали обвинять в гомофобии. И он написал: чуваки, я ударил его не потому что он гей, а потому что он бухое быдло. Если ко мне какой-то мужик лезет без моего ведома, почему я должен это терпеть? И женщине бы это не понравилось. И если бы пьяная женщина к нему лезла, он бы попытался отпор дать.
Здесь нужно понимать, что человека надо уважать не за пол, возраст, вероисповедание. Если ты христианин, это не делает тебя хорошим человеком. Вообще, может даже наоборот быть, мягко говоря. Хороший человек не ярлык с концовочкой “-ист”. Хороший человек он просто есть, и это не делится на расы, классы и что угодно.
Интервью брала Ульяна Бенусова
Фото Сергей Утенков